Критики культуры, или как принято ещё называть, рецензенты, оценивающие художественные достижения в литературе, музыке, театре, живописи и др., часто пишут рецензии в высокомерном самоуверенном стиле. К сожалению, многие из них неспособны профессионально оценить художественное произведение. Опытные критики должны иметь дар распознавания, но не заниматься деструктивным анализом. Ещё в 1795 году Й. В. Гёте писал К.А. Боттингену: «Работа критика может разрушать, распознать или разделить целое на составные».
Если художник вложил сердце в своё произведение, он далёк от интеллектуально преобладающей оценки и находит путь к сердцам зрителей профессионально утончённым чувством вкуса. Деятели искусства имеют цель достучаться до сердец своих слушателей, зрителей и творят не ради цензуры, которая даст оценку выступлению.
К чудесам можно отнести эйфорично-трагическую жизнь гениального венгерского пианиста Дьёрдя Цифры (1921-1994 гг.). Знаменитый и почитаемый в 50-60-х годах XX столетия после художественного застоя, вызванного болью военных лет, он заслужил почёт и уважение, особенно как исполнитель Листа. С ранних лет одарённый отпрыск цыганской семьи страдал от древних расистских предубеждений общества и связанных с ними стереотипных оскорблений его как пианиста. Когда Цифра в 1967 году играл в Берлине, пресса писала: «Есть семь чудес света, а после того, как мы услышали Цифру, мы узнали, что есть восьмое ....»
Через несколько дней Цифра играл в первый и последний раз на немецкой земле в Мюнхене. В газете Sddeutsche Zeitung от 10 декабря 1967 г. некоронованный критик культуры профессор Йоахим Кайзер, в частности, писал: «Он виртуоз старой школы, но без величия, без величественного Кантилена, без ритмических нервов (более уныло без ошибки можно сыграть приблизительно полонез ля-бемоль мажор Шопена), без твёрдости, аллюра и гоняемого риска.
Остаётся теперь техника Цифры, уже принятая за технику, словно нейтральная возможность, таким образом он, помимо некоторых красивых сентиментальных причуд, как исполнитель отчаянно беден: Крез с техническими приёмами и в то же время интерпретационная церковная мышь... Всё-таки здесь по-прежнему не вымерла радость от виртуозности, ручного колдовства, всего этого имеется премного. Благодарил Цифра за восторженные аплодисменты слушателей. Остальные ушли, качая головой». Более уничтожающе вряд ли можно написать.
Чилийский пианист Клаудио Аррау (1903-1991) является одним из самых выдающихся пианистов XX века, у которого тогда был самый большой концертный репертуар. Безупречный и прекрасный человек, талантливейший исполнитель. Но мюнхенский палач Йоахим Кайзер осмелился обвинить в обмане безупречно играющего мастера пианиста Клаудио Аррау.
В своём написанном бестселлере для дилетантов «Великие пианисты», выходящий большим тиражом, Кайзер пишет: «Насколько серьёзно Клаудио Аррау воспринимает свою профессию, как благородно он реагирует, даже когда он злится и, неправильно понимая, верит, подтверждением этому должно служить письмо, которое он написал, после моей критической характеристики его интерпретации концерта Брамса си-бемоль: неоднократно удивляет, как он ... в аккордах заставляет говорить замороженную полифонию. Конечно, невозможно исполнять ледджьеро двумя руками, шестнадцатые триоли в последней партии, которые ни Горовиц, ни Рихтер, ни Бакхаус не играют, и с которыми ему также не справиться. Таким образом, он обманывает, как и любой порядочный человек. Но в остальном он замечательно дорос до головокружительной скорости позднего Брамса».
Благородный Клаудио Аррау ответил Йоахиму Кайзеру на это возмутительно лживое утверждение:
«После тщательного размышления я нахожу, что должен высказать своё мнение по поводу Вашего заявления ... Вопреки Вашему утверждению, я уверяю вас, что в среду вечером, к моему облегчению, я ни одной из существующих сложностей не преобразил, что было доказано в бесчисленных записях и грампластинках. Я играл каждую ноту в соответствии с написанным, не пропуская ни одной ноты и не изменяя существующих нот, таким образом, слово “обман” нахожу неуместным ... Эту интерпретацию одного из прекрасных и с острым слухом критика, как Вы, уважаемый доктор, могу объяснить следующим образом: мне хотелось бы узнать, не стали ль Вы жертвой неоднократно повторяемого и устоявшегося мнения о невозможности выполнения упомянутого пассажа, и из-за этого услышали то, что и так ожидали услышать? Такие похожие психологические явления часто приводят нас к ложным выводам ...»
В финале 2-го концерта для фортепиано Брамса стоит рад терций, которые почти невозможно играть: левая рука связана. Аррау, который освоил этот трудный пассаж, сердился на высокомерие Кайзера, хотя, в общем, критические замечания он не рассматривал серьёзно.
Кайзер не счёл нужным принести подобающие извинения за свою лживую критику.
В 70-й главе «Дао Дэ Цзин» Лао-цзы мы читаем: Мне кажется, я говорю так просто, и ясны мои стремления —
Но не встречаю понимания ни в ком.
Проблема в том,
Что речи и дела — лишь внешние сознанья проявления.
Истоки их — души невыразимые движения,
То, что никто не в силах непосредственно понять в другом.
Нам уникальность цену поднимает,
Она же трудности в общение привносит —
И мудрый тщетно драгоценность в сердце носит,
А люди только грубые одежды замечают.
Версия на немецком 
